Относительно тихий этап нашей экспедиции закончился, когда мы приехали в Новосибирск, где к нам присоединились китайские участники экспедиции: Ли Лин 李零, Линь Мэйцунь 林梅村, У Сяохун 吳小紅, Сюй Тяньцзинь 徐天進, Чэнь Цзяньли 陳建立 и Чжан Чи 張馳. Все они представляли Пекинский университет, и лишь приехавший позже Ван Хуэй 王輝 был не из Пекина — он возглавляет Институт археологии провинции Ганьсу.
Такой состав подчеркивал широкий дисциплинарный охват экспедиции: от керамики (Чжан Чи) и металлургии (Чэнь Цзяньли) до палеографии (Ли Лин). В то же время, дружба с коллегами из Пекинского университета открывает доступ к обширным регионам Китая, где традиционно работают их экспедиции. Например, Сюй Тяньцзинь много лет ведет раскопки в Чжоуской долине (бассейн реки Вэйхэ 渭河), в колыбели западночжоуской цивилизации (XI-VIII вв. до н.э.), поэтому Пекинский университет — это ключ не только к окрестностям Пекина с обнаруженными там остатками синантропа. Но вот Внутренняя Монголия, к примеру, находится в ведении другой археологической школы (Цзилиньский университет), и для работы там придется устанавливать диалог уже с совсем другими людьми.
Некоторые из участников группы принадлежат к тому поколению, которое было воспитано в равнении на Советский Союз. В школе они изучали русский, хотя чаще в сухом остатке у них остается лишь слово “хорошо”. Ли Лин и Линь Мэйцунь пару лет назад даже побывали в Москве и Петербурге с группой студентов, а поездку по Минусинской котловине они отчасти восприними как паломничество по местам ленинской ссылки. Среди тех, кто моложе 40 лет, этот эмоциональный комплекс привязанности ко всему советскому почти не встречается, хотя базовых знаний о Советском союзе у них все равно больше, чем у людей постсоветского пространства — о Китае.
Однако Линь Мэйцунь — отнюдь не тихий ностальгирующий дедушка. Первое, что он сделал, выйдя из аэропорта, — включил портативную wifi-станцию, взятую напрокат в пекинском аэропорту, которая раздает по беспроводной связи неограниченный 3G-интернет от местных операторов. Поэтому на протяжении всей поездки китайцы оставались подключены к Weixin 微信/Wechat (самая популярная социальная сеть в Китае), чем удивляли менее привязанных к технологическим новинкам британцев, которым было достаточно периодически проверять электронную почту.
В Новосибирском Академгородке
Первый же обед по прибытии китайской группы прошел с приключениями. Дело в том, что и китайские ресторанчики, и британские придорожные пабы неплохо масштабируются, и накормить группу из 10-15 людей особой сложности обычно не составляет. С российским общепитом все сложнее: получив большой заказ, официанты и сотрудники заведения начинают бегать и суетиться, так что на них порой становится по-человечески жалко смотреть, но времени все равно уходит очень много. Так было и в первый день: на то, чтобы собраться, объяснить китайцам содержание меню, дождаться, пока заказ обслужат, а затем все съесть, ушло около двух часов, и у нас почти не осталось времени на осмотр музея Института археологии и этнографии СО РАН. Очень жаль, поскольку это, пожалуй, самый качественный из археологических музеев в РФ, а по совместительству — витрина, где выставляются последние открытия наиболее динамичной археологической группы страны (дисклеймер: летом 2013 г. я работал в экспедиции под руководством В.И. Молодина, и мое мнение об ИАЭТ СО РАН преимущественно основано на опыте взаимодействия с его командой). В этот раз из новинок больше всего поразил полированный хлоритолитовый браслет из Денисовой пещеры, извлеченный из слоя возрастом ок. 30 тыс. лет — еще раз привет старым учебникам, где нам твердили, что в эпоху палеолита технику полировки еще не изобрели! К сожалению, времени у нас было в обрез, и даже в режиме быстрой пробежки мы смогли осмотреть лишь часть залов, успев взглянуть, впрочем, на экспозицию артефактов пазырыкской культуры из знаменитых раскопок на плато Укок. Сочетание естественных условий и конструкции тамошних курганов приводило к тому, что погребения в скором времени заполнялись водой, которая к тому же замерзала, обеспечивая тем самым превосходную сохранность одежды, дерева и даже татуировок на забальзамированных телах людей, тогда как обычно археологи имеют дело только с материалом, который не поддается тлению: кости, керамика, металл, камень. Все это открывает потрясающие возможности для изучения древней художественной культуры, костюма, техник изготовления ткани и т.д., не говоря уже о географии происхождения тканей и красителей.
О колесницах и скифах
Нашими проводниками по Алтаю были Петр и Даниил Шульга, отец и сын, оба археологи, плотно работающие с китайским материалом. Во время поездки Петр интересовался у Джессики о том, какими путями в Китай пришла техника изготовления колесниц: через Синьцзян (западный путь) или же через Внутреннюю Монголию (северный путь). И Джессика, и Мэй Цзяньцзюнь уверили Петра, что основной контакт происходил со стороны Внутренней Монголии, в том числе через Забайкалье, чем очень его обрадовали. Дело в том, что Петр и сам склонялся к такому мнению, но в российской науке принято колесницы связывать с Синьцзяном — тем приятнее было узнать, что его неортодоксальная по российским меркам точка зрения, как выяснилось, совпадает с мэйнстримом.
В свою очередь, Джессика тоже подняла наболевшую тему: вопрос о скифах. Дело в том, что в советской и российской археологической традиции повсеместно используются понятия “скифов” и “скифского времени”, охватывающие практически всю степную Евразию (а также часть лесной) и период в несколько веков. Разумеется, ни один народ в древности не мог занимать столь обширные пространства в течение столь длительного времени, и речь идет о разных культурах, объединенных рядом общих черт (проводя дилетантскую параллель, можно сказать, что наша любовь к джинсам и автомобилям необязательно делает нас носителями американской культуры). И хотя российские археологи вполне отдают себе отчет, что все эти названия — не более чем условные ярлыки, для иностранцев пристрастие ко всему скифскому превращается в терминологический кошмар. Впрочем, по моим наблюдениям, даже музейные работники и студенты-археологи в РФ, если они не интересуются многолетней историей вопроса, зачастую говорят о “скифах”, не испытывая никаких сомнений в их подлинном господстве над всей Евразией, поэтому отнюдь не только иностранцы страдают от устаревших терминологических конвенций.
Денисова пещера
Хотя наша экспедиция была посвящена бронзовому и железному веку, проехать мимо Денисовой пещеры, известнейшего палеолитического памятника, где были обнаружены останки денисовского человека, мы не могли. Ехать туда из Новосибирска далеко, и добрались мы лишь за полночь. Условия ночлега оказались неожиданно комфортными: у Денисовой пещеры оборудована турбаза с удобными деревянными домиками, где за 3000 руб. можно устроиться со светом и горячей водой (для студентов, участвующих в раскопках, построены домики поскромнее в непосредственной близи от самой пещеры). Лагерь находится в живописной долине реки Ануй, и с обеих сторон поднимаются горы, которые в наш приезд были наполовину окутаны туманом. Правда, все это мы увидели лишь с утра, поскольку ночью стояла кромешная тьма.
После завтрака встретились с М.В. Шуньковым, новым директором ИАЭТ, который подарил нам альбомы с обзором последних открытий, сделанных сотрудниками их института. Вообще, этот институт заслуживает отдельного внимания. В нем не наблюдается того затухания и умирания, которые, увы, часто приходится видеть в РАНовских структурах гуманитарного профиля: их открытия пользуются всемирной известностью (чему способствует журнал, издаваемый сразу на русском и английском языках), они сами выбирают, с кем из зарубежных коллег им интересно сотрудничать, поддерживают высокий уровень академической дисциплины и довольно успешно отстаивают свои интересы на уровне истеблишмента. Возможно, им просто повезло с руководством, поскольку во институт непрерывно возглавляли чрезвычайно энергичные и способные люди (академики А.П. Деревянко и В.И. Молодин), но, скорее всего, есть и другие факторы, позволившие им избежать общей участи. Было бы хорошо, если бы кто-то в этих факторах обстоятельно разобрался.
Экскурсию по Денисовой пещере проводили аспиранты, которые непосредственно занимаются раскопками и которых мы на полчаса отвлекли от работы. Археологические раскопки там ведутся с 1982 г. (Денисова, наряду с Новгородом, — это один из нескольких хорошо финансируемых масштабных археологических проектов в РФ), но материала там достаточно еще лет на пятьдесят. Мне показалось любопытным, что 90% наслоений в пещере связаны не с человеком, а с жизнедеятельностью гиен, которые обитали там летом, уступая людям место лишь на зиму. Рядом с Денисовой обнаружена другая пещера, где есть останки Homo erectus возрастом ок. 800-500 тыс. лет. В то же время, возраст наиболее раннего антропологического материала в самой Денисовой составляет лишь ок. 300 тыс. лет, и что происходило в период, отделяющий самый поздний материал в соседней пещере от самого раннего в Денисовой — пока загадка.
Зачем древним колесницы в горах?
Алтай поражает своей первозданностью и ненавязчивым этническим колоритом: на фоне обычных русских домов часто выделяются шатровые строения местного типа, а местные жители в придорожных кафе и сувенирных лавках говорят друг с другом на тюркском языке, переключаясь на русский лишь тогда, когда имеют дело с туристами.
В какой-то момент остановились на месте слияния рек Чуи и Катуни. Это очень величественное место, представляющее собой лестницу из поднимающихся ярусами плоских террас, образованных в результате последовательного проседания речных русел.
Совсем недалеко расположен петроглифический памятник Калбак-таш, где в изобилии встречаются изображения животных и людей, начиная с неолитического времени и заканчивая тюрками. Вообще, петроглифические памятники — крайне любопытное явление. Их довольно много, но каждый из них занимает ограниченное пространство, где на протяжении веков люди разных культур наносили новые и новые изображения. И в то время как однажды кем-то выбранные скалы все более и более заполнялись изображениями, другие красивые скалы, стоящие с ними по соседству, навсегда оставались пустыми. Что это была за магия места, которая заставляла людей возвращаться к одним и тем же камням на протяжении тысяч лет, можно только догадываться.
Помимо людей и животных, в Калбак-таше достаточно изображений колесниц. Поразительная частотность колесничных изображений в горах — другая археологическая загадка, потому как проку от равнинного транспорта в горной местности немного. Кстати, по форме эти древние изображения колесниц выглядят так же, как и иероглиф чэ 車 (колесница) в древнейших китайских надписях (XIII-XI вв. до н.э.), что, впрочем, совершенно не означает, что Алтай населяли китайцы или что надписи на скалах представляют собой нерасшифрованную систему письменности. Однако налицо связь между древним Китаем и обширным степным миром, откуда китайцы когда-то заимствовали колесничную технологию. Историю этих контактов начинают писать только сейчас, буквально на наших глазах.
Горно-Алтайский музей
Мы остановились в Усть-Мунах, буквально в двух шагах от Катуни, которая здесь очень живописна. На завтрак была каша, хлеб, сыр и кофе. Англичане воспринимают такую еду нормально, но вот китайцы сладкое недолюбливают, и кашу им приходилось сдабривать специально припасенной приправой с большим количеством красного перца. После завтрака мы отправились в Горноалтайский музей смотреть женскую мумию из пазырыкского погребения на плато Укок.
У этой мумии своя история. Как и мумия мужчины-воина, которая выставлена в музее ИАЭТ, она была обнаружена в ледяной линзе, обеспечившей превосходную сохранность тела. Погребальный инвентарь женщины выдавал ее знатное происхождение, и находка стала сенсацией, вызвавшей живой интерес, в том числе, у людей, обычно не интересующихся археологией. Мумию отвезли в Новосибирск, но тут начались проблемы. По Алтаю стали расползаться слухи, что землетрясения, прокатившиеся по краю, связаны с тем, что археологи потревожили погребение древней алтайской принцессы, и это мнение стали поддерживать местные политики. Разумеется, можно бесконечно объяснять, что погребенная — вовсе не “принцесса”, а рядовая фигура пазырыкской знати, что пазырыкцы и современные алтайцы имеют друг к другу мало отношения, и что плато Укок, поделенное между современными РФ, Казахстаном, Китаем и Монголией, вошло в административный состав республики Алтай лишь по стечению исторических обстоятельств. Но эти объяснения мало подействуют на людей, доверяющих мифам, в том числе, мифу современных административных границ. Поэтому в 2012 г. мумия была перенесена на “родину” в Горно-Алтайск, где была помещена в специально выстроенный зал с поддержанием необходимого температурного режима. Ее-то мы и хотели увидеть, но:
Музей был закрыт из-за отключения водоснабжения. Почему для того, чтобы мы смогли посетить музей, непременно нужна была вода, мы так и не поняли. В голову закрадывались разные нехорошие мысли, вроде того, что подлинной причиной закрытия послужило не отключение воды, а то, что сейчас лето, воскресенье, и вообще утро после празднования дня археолога (15 августа). И здесь, стоя перед дверьми музея в центре столицы субъекта федерации, англичане и китайцы вновь ощутили себя первопроходцами в загадочном и диковатом мире сибирских пространств.
Yegor Grebnev's blog 